Психиатр из Донецка

Детский врач-психиатр 51-летняя Елена Порошина почти шесть лет работает в Черниговском областном психоневрологическом диспансере и столько же, на полставки, — в реабилитационном центре «Відродження». Областная психиатрическая больница обслуживает и область, и город.



В феврале 2015 года Елена Валентиновна с мужем вынуждены были покинуть родной Донецк и приехали в Чернигов.

«Уже не вернемся»

— В январе 2015-го усилились боевые действия. Город обстреливали постоянно. Дрожали полы, стекла в квартире. Стало очень жутко.

Во двор к родителям мужа упал снаряд, вылетели окна в квартире. Мы забрали родителей к себе.

Дочку отправили учиться за границу, как только началась война. Она к тому времени закончила два курса университета в Донецке. Поступала заново, по той же специальности, но два курса университета в Украине учли. Она филолог: немецкий, английский языки.

— Там при поступлении были какие-то льготы для вынужденных переселенцев?

— Нет, как и здесь, — смеется Елена Валентиновна. — Никаких льгот.

Мы с мужем уехали одним днем. Когда выезжали, начался уже этот пропускной режим. Утром встали, взяли одну сумку, самые необходимые вещи. Сели в машину и решили так: проедем — значит едем. Если нас не пропустят, не выпустят, — вернемся назад.

И когда мы проехали эти две границы, ДНРовскую, потом украинскую, остановились передохнуть, потому что стресс жуткий.

— Боялись?

— Конечно. Там такие ямы от мин по дороге. Страшно.

Когда остановились, муж сказал, что назад мы уже не вернемся. А я сижу и думаю: как это? Вообще-то там осталось все. И вещи, и мебель, и все, что наживалось и чем жилось много лет…

Но все так вот и вышло.

Нет, мы уже туда не вернемся.

Муж, Артем Владимирович, ни разу там не был за эти шесть лет. Я ездила на похороны. В 2018 году умерла мама. Посмотрела квартиру. Взяла кое-что из вещей. Машиной добраться сложно. Ехала поездом, до Константиновки, а потом через все эти посты. Долгий, сложный путь.

Автобусами, машинами, как получалось. С кучей пересадок.

Последний раз я была в феврале. Очень изменился город, все изменилось. Совсем другая обстановка, все там уже чужое. До слез обидно за Донецк, он потерял свое величие. Был крупный промышленный современный город. Сейчас это все в запустении. Грустно.

Тесть умер в 2017. Там оставалась мама мужа. Но сейчас она тоже в Чернигове, с февраля прошлого года. Приехала на немножко и застряла. Начался карантин и проезд перекрыли.

Приняли тепло, работу дали

— Почему выбрали наш город?

— Мама родом из Березовки Репкинского района. Мне было пять лет, мы еще приезжали к бабушке в село. Потом забрали ее к себе в Донецк. А в Чернигове живут родственники, мамины двоюродные братья. Когда началась война, — звонили нам, переживали. Поэтому сомнений, куда ехать, не было. Остановились у них на три недели, пока устроились на работу. Потом сняли квартиру. И до сих пор ее снимаем. По-другому пока не получается.

— Чем удивил Чернигов?

— Когда приехали, идем по городу первый раз, — и вообще нет украинской речи. Черниговский говор. Поначалу даже смешно было. Теперь привыкла.

В Донецке работала в детской областной больнице, в центре реабилитации детей с инвалидностью. Все время, с 1995 года, как мединститут закончила, так детским психиатром и работаю. 25 лет в этом году.

Поэтому в Чернигове пришла к Владимиру Ященко, в областной психоневрологический диспансер, и к Василию Пасичнику в «Відродження», почти одновременно. И они меня приняли, и тот, и другой. Очень хорошо, доброжелательно отнеслись.
Сейчас ставка в областном психоневрологическом диспансере и полставки в «Відродженні».

Сейчас у меня еще должность эксперта по вопросам детской психиатрии управления охраны здоровья областной администрации. Раньше — областной детский психиатр.

Муж, Артем Владимирович, работает в облэнерго. Так же, как и в Донецке.

А жилье — нет

— Что с жильем?

— Жилье нам не предлагали. Все эти программы, — кивает рукой. — И я не знаю таких, кому дали. Нам оплачивают 440 гривен на аренду. За шесть лет цифра не поменялась. Больше никаких выплат как вынужденные переселенцы мы не получали.

Ту квартиру, что осталась в Донецке, продать невозможно. Жилье там сильно обесценилось. Недавно читала: 4-5 тысяч долларов квартира в центре.

Дети любят красивых

— Чем отличаются детки большого города и наши?

— Проблемы те же. Дети везде одинаковые. В плане работы, по большому счету, ничего не изменилось. Медсестра другая, — шутит психиатр. — В коллектив приняли нормально.
Елена Валентиновна каждый день на работе с легким макияжем, с прической, на каблуках. Ни на кого не кричит.

— Следить за собой — это атрибут работы?

— Скорее личное. Но ребенка нужно расположить, чтобы он вступил в контакт, начал что-то отвечать. Тут внешний вид важен.

— Есть на Черниговщине какие-то особые заболевания?

— Нет, везде болеют одинаково. Единственное, чем отличается регион, — здесь очень запущенные села. Низкий уровень жизни в селах, и там очень много отстающих детей. Слабых в развитии. Область большая, разбросанная. Школа, садик не в каждом селе. Выявляемость низкая.

Неблагополучные семьи, запущенные дети.

На карантине пациентов стало меньше.

Дети засели дома. Сидят в гаджетах безвылазно. И уроки в телефоне или компьютере, и игры, и друзья в соцсетях. Поэтому стало больше невротических расстройств. Тики, например, нарушение сна, страхи.

— Боязнь выйти на улицу?

— Тоже есть. Но единицы, и то такие, кто уже с какими-то нашими проблемами, и к ним добавляются, наслаиваются новые: посидел дома и застрял на этом, боится выходить.

Елена Гобанова, еженедельник газета "Весть"

Хочете отримувати головне у месенджер? Підписуйтесь на наш Telegram.

коментарі (5)